Грубый индивидуализм американцев резко противоречит общественной спаянности, которой датчане придают огромное значение. Американцев считают полезными союзниками, датчан восхищают их научные успехи, но как только дело заходит слишком далеко – например, если детей начинают слишком активно пичкать гамбургерами и хот-догами, – тут же на телеэкране возникает какой-нибудь датский ученый-педагог, заявляющий, что Дания прямиком скатывается к «американскому образу жизни».
На англичан смотрят как на диккенсовских персонажей с их классовыми предрассудками; это отношение укрепляется за счет часто показываемых по телевизору костюмных пьес. Но это не мешает датчанам с энтузиазмом воспринимать английскую поп-музыку и игру британской футбольной лиги. Если к немцам они относятся осуждающе-придирчиво, а к шведам с жалостью и состраданием, то когда речь заходит об англичанах, датчане – просто ангелы терпения и терпимости. Пьяные выходки английских футбольных фанов встречаются с понимающей улыбкой. Вид поклонника «Арсенала», доползшего до середины фонарного столба и вовсю хлещущего пиво, вызовет разве что неодобрительное покачивание головой. Если же в такой ситуации окажется немец или швед, его арестуют и здорово оштрафуют.
Датчане смотрят на окружающий мир с уверенностью, что если они и не создали совершенное общество, то, по крайней мере, подошли к нему ближе, чем прочие народы. На всем свете есть только две вещи, которым датчане могут позавидовать: это теплые зимы и красивый язык.
«Мы народ умелый, мы заботимся об окружающей среде, мы стремимся помочь тем, кому меньше повезло», – вот такими словами описали бы себя и свое общество сегодняшние датчане. Однако за этим идиллическим описанием прячется датский налоговый инспектор, «налоговый папочка», у которого власти больше, чем у Большого Брата в романе Оруэлла.
Огромные налоги, которые необходимы, чтобы поддерживать хорошо развитую систему социального обеспечения (это около 50%), по-видимому, лишь увеличивают пропасть между теми, кто работает, и теми, кто этого не делает. Так что поскребите верхний слой лака, и вы увидите, что мнение датчан о самих себе вовсе неоднородно.
На одном конце шкалы находятся датчане, имеющие собственное предприятие; в их собственных глазах они – борцы за свободу. Они обязаны справляться с массой бумажной волокиты, а значит их рабочий день заканчивается далеко за полночь, да вдобавок работа по совместительству, «шабашка», уже стала просто еще одним национальным видом спорта. На другом конце шкалы – значительное число датчан, жирующих на одно из самых больших в Европе пособий по безработице. Они с большим удовольствием получают отказ на очередной обязательной встрече в бюро по найму и предоставляют другим заполучить свободное место.
Большинство же населения весело топает на самой грани Утопии, иногда умудряясь существовать сразу там и тут.
Датчане полагают, что быть датчанином – это привилегия, которая делает их людьми особого рода. Они утверждают, что если вся Скандинавия – это миска с рисовым пудингом, то Дания – золотая ямка в середине, полная растопленного масла.
Главная миссия датчан – помочь всему миру увидеть, какая это чудесная страна, Дания. Они глубоко сочувствуют тем несчастным, кто не родился датчанином, никогда не бывал в Дании или каким-то другим способом остался в неведении об этой стране с молочными реками и кисельными берегами. Им претит самим хвастаться, какие они все безумно талантливые люди, и поэтому они тратят уйму времени и сил, пытаясь заставить остальных узреть свет истины.
Датчан считают олицетворением порядка и здравого смысла. Они народ не восторженный и не романтичный; их дома всегда тщательно выкрашены и стоят на фоне аккуратного пейзажа; носят датчане практичную одежду и обувь – в общем, у них все, как в Швейцарии, только гор нет.
Язык их выучить невозможно, своеобразие их культуры неуловимо, но датчан все любят. Да и разве можно не любить создателей «Лего», производителей огромного количества бекона и сливочного масла, а также самого лучшего (как они сами считают) в мире пива.
